Оригинал взят у
frol444 в Заповедник "Столбы" глазами иностранцев;)
"На сиенитовых скалах Сибири" (Статья из журнала "Риск")Д.Тесенга, перевод О.Хвостенко
"Забей, Сэмет. Не буду читать эту чушь", - сказал я. Мэтт Сэмет, выпускающий редактор Climbing Magazine только что позвал меня в свой кабинет, где он в очередной раз прочесывал интернет-форумы в поисках добычи. Со студенческих лет скалолазание было для меня не просто развлечением - я этим жил. Долгосрочные отношения с работодателями не сложились. Я зарабатывал на жизнь мелкими случайными заказами — лишь бы была возможность лазить. Но теперь, после пяти лет работы в скалолазном журнале, я более чем «слегка пресытился». Скалолазание стало. для меня рутиной, как бег «белки в колесе». Будучи главным редактором, я думал, что видел, слышал, читал и писал обо всем, что было, есть и будет происходить в скалолазании. И уж, конечно, не было ничего такого, о чем мне нужно было бы читать в интернет-форуме. Мэтт сидел, сгорбившись над своей клавиатурой. Повсюду на стеллажах и на полу громоздились книги и бумаги. Люминесцентный свет выхватывал седые нити в его черной шевелюре. «Нет, серьезно», - сказал он. Его голос был необычно возбужден. «Ты должен это видеть». Ветка форума на rockclimbing.com была озаглавлена «Самоубийство свободным лазаньем?». Мэтт отмотал ее вниз к семи некачественным черно-белым фотографиям, выложенным неким «Костиком», и бросил на меня испытующий взгляд.
Я наклонился к монитору и присмотрелся. На первой фотографии перед широким, почти вертикальным камином между двух скал, стоял скалолаз. Его голова была слегка приподнята, он смотрел прямо в объектив. Улыбался ли он? Фотография была слишком мелкой, чтобы разобрать. Бросались в глаза допотопные резиновые боты с острыми носками и крепкие мускулистые руки. Белая майка была аккуратно заправлена в черное трико. На переднем плане, спиной к камере, на плоском камне сидели его жена и трое маленьких сыновей. Их позы не выглядели напряженными. На третьей и четвертой фотографии дети высоко задирали головы, чтобы видеть, как их отец идет по камину свободным лазанием. На пятой фотографии, у выхода из камина, его руки широко распростерлись. Одна нога сошла с камня. Я не мог оторваться от предпоследней фотографии — отец падал. Камера поймала его как размытое пятно за мгновение до удара. Один сын встал, опираясь на плечо матери, и замер, как будто в вопросительной позе.. Подпись гласила «Последние моменты жизни». На самой последней фотографии восемь парней, понурив головы, уносили тело на носилках. Жену и детей нам больше не показали. Костик подписал: «Это фотографии последнего подъема Владимира Теплыха в 1989. Он был известным соло-скалолазом в заповеднике Столбы в Сибири». Мэтт не спеша прокрутил ветку вниз к следующему посту Костика: «Он принадлежал к сообществу солистов, называющих себя столбистами. На сегодня их насчитывается около 500. Спортивное бесстраховочное лазание культивируется здесь с 1851 года. Люди погибают или получают травмы на Столбах постоянно. Самый старый столбист из погибших — 74-летняя женщина с более чем 50-летним опытом лазания».
Семидесятичетырехлетняя... погибла в свободном лазании... в Сибири... с 1851? Ищи в Гугле! — сказал я Мэтту.
В то время как я терзал атлас, Мэтт шарил в сети. Вскоре он накопал достаточно информации. В обширных предгорьях центральной Сибири, в сердце густой тайги, на площади около 200 кв. км разбросано множество стометровых сиенитовых куполов, плавников и шпилей. Нечто вроде наших национальных парков Vedauwoo, City of Rocks или Joshua Tree. И всего в семи километрах от скал - разбитые улицы и кварталы многоэтажек Красноярска, в прошлом пересыльного центра Гулага, откуда людей отправляли в ссылку. и лагеря и во времена царской России, и в последние десятилетия СССР. Но уже полтора века сотни красноярцев всех возрастов поднимаются на скалы Столбов.
последнее время я часто слышу о пройденных на редпойнт 5.14с и V14 — мне наплевать. Но сообщество свободных солистов в Сибири?! Это был лакомый кусочек! И тут же встрепенулось мое давно угасшее любопытство, подстегнутое надеждой, что в скалолазном мире есть еще неизведанное. Я немедленно стал выяснять стоимость авиабилетов в Красноярск.
«ТЫ И ВПРЯМЬ ХОЧЕШЬ ПОЕХАТЬ ТУДА? - удивилась моя подруга Бритни Гриффит, — Только для того, чтобы полазить без страховки»? «Поверь — это будет клево!» — ответил я. Не очень много людей захотят участвовать в таком необычном приключении. Лазание по трассам в Греции? Без вопросов. Боулдеринг в Рокланде? Пакуем вещи. Но лазание без страховки в Сибири? Не так уж много желающих. Но Бритни согласилась. Она не могла не согласиться. Мы много путешествовали вместе в различных уголках земного шара. Я знал, что она не откажется и на этот раз. Бритни поджала губы. Лукавый огонек загорелся в зеленых глазах. Ею овладела мечта. Короткий звонок Джону Бечаму, фотографу, который работал с Бритни во многих путешествиях - и он дал свое согласие на участие в вылазке. Мы решили не брать с собой ни веревку, ни другое снаряжение. Только по две пары скальных туфлей и мешочки с магнезией Мы хотели стать настоящими столбистами.
«ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?» - спросила Бритни, указывая на машину скорой помощи.
Скорая стояла в конце семикилометровой дороги, ведущей на Столбы. На краю заасфальтированного пятачка приткнулся зеленый металлический киоск, в котором пиво, минералку и чипсы продавали через маленькое зарешеченное окно. От конца дороги к Столбам поднималась широкая тропа, теряющаяся в густом лесу. Мы не видели чтобы кто-то лазал. Лес как будто бы вымер. Птицы не чирикали на ветках, не было слышно ни звука. И ничего примечательного вокруг, разве что вызывающие жалость старые деревья с выступающими из земли окаменевшими корнями. Валерий Хвостенко ответил на вопрос Бритни успокаивающим взмахом руки У Валерия седая щетинистая борода, веселые голубые глаза и крепкое телосложение. Ему шестьдесят пять лет, и уже более полувека он лазает по Столбам. Валерий один из создателей обширного интернет-ресурса www.stolby.ru. Хотя он неважно говорит по-английски (он встречал нас в аэропорту Красноярска, держа вверх ногами плакат «Welcome, Johnatan!»), его потрясающее дружелюбие, вызвало у меня ощущение, будто я встретил собственного дедушку, правда, в тренировочном костюме и потрепанной бейсболке.
Олег, сын Валерия, владеющий разговорным английским, согласился побыть переводчиком. Его внешний вид больше соответствовал моему представлению о скалолазах: гор-тексовая куртка с наклейками экспедиций, рюкзак, черные спортивные бриджи. Олег, один из наиболее талантливых на сегодняшний день столбистов, принимал участие в экспедициях на Аляску, в Антарктиду и Пакистан. Я вопросительно посмотрел на Олега. «Ничего не случилось, — ответил он, — спасатели дежурят здесь по выходным».
«Скалолазы часто разбиваются?» - глаза Бритни прищурились, как это обычно бывает, когда ей кажется, что я ухожу от прямого ответа. Определенно, ее не удовлетворил успокаивающий жест Валерия. Валерий снова махнул рукой.
«Не очень часто, - сказал Олег. - Примерно раз в месяц... может, дважды».
«Как! — воскликнула Бритни. - Как такое может быть! О, боже!»
«Один-два раза в месяц?» — промямлил Бечам. Его протяжный вирджинский выговор не поспевал за вычислениями, которые мы лихорадочно проделывали в своих головах. «Два трупа в месяц на протяжении 150 лет? Парень, но это... это же немыслимо». «Не всегда со смертельным исходом, - пояснил Олег. -Но на выходных здесь бывает много сломанных костей».
Валерий кивнул и сделал жест, как будто ломает в руках ветку.
ВНЕЗАПНО, КАК ПО ВОЛШЕБСТВУ, Столбы появились из леса. Множество скал возвышалось над деревьями. Их подножия были в тени, верхушки освещены солнцем. Первый столб — самый большой из всех 100-метровый утес. К нему вела тропа, утоптанная за полтора столетия множеством ног.
Впереди пестрела необычная карнавальная толпа: взрослые, одетые кто во что горазд, от купальников до армейского камуфляжа, от резиновых галош до солдатских ботинок; дети, скачущие по камням со счастливым визгом; пожилые люди в вязаных кофтах времен холодной войны, с трудом несущие авоськи с едой; группа школьников с ранцами за спиной. Вся эта братия расположилась на камнях. Кто-то играл на гитаре, рядом мать укачивала младенца. Казалось, все они пришли, чтобы поглазеть, как другие будут лазить. Когда же мы подошли к подножию Первого, я понял, что ошибся - они пришли не для того чтобы смотреть, они пришли, чтобы лазить. Мамаша подсаживала вверх своего шестилетнего малыша. Школьники сгрудились на полке и кричали оттуда своим товарищам, чтобы те поднимались к ним. Кто-то уже карабкался по катушкам. Пятеро молодых парней, взобравшись друг на друга, построили лестницу из тел, и их подружки лезли по ней на крутой уступ. Пара пожилых людей поднималась в распор по камину. Камни были покрыты утренней росой. Ни у кого не было скальных туфель, не говоря уж о веревках. Все стремились к вершине в 100 метрах у них над головой. Вереница людей спускалась вниз, в то время как другая процессия поднималась ей навстречу. Люди пропускали друг друга на скале так же естественно, как если бы они прогуливались по городским улицам.
В глазах Валерия засветилась гордость, когда он увидел нашу реакцию на происходящее.
— Что это?..
— Как это возможно?..
— Неужели все эти люди?..
Никто из нас не мог закончить фразы. В традиционном западном понимании соло-восхождение свободным лазанием - занятие сугубо индивидуальное: есть только ты и скала. Здесь же, на Столбах, это ты, скала, а также все твои друзья, их семьи и просто случайные попутчики. По не очень сложным маршрутам они карабкаются вверх, чуть ли не наступая друг другу на головы, застревая в пробках, вынужденные замирать в неудобном положении, стоя на сопливых зацепках, ждать, пока затор впереди рассосется.
Каждую минуту я ожидал, что кто-нибудь свалится. «Много туриков сегодня», - заметил Олег. Он объяснил нам, что столбистами называют только тех, кто регулярно ходит на Столбы. «Несчастные случаи обычно происходят с туристами. Столбисты же падают очень редко». Хотя многие столбисты лазают в туфлях и с магнезией, и в этом смысле они вполне подпадают под западное определение скалолаза, подавляющее большинство из 200000 ежегодных посетителей Столбов не имеют снаряжения вообще. Веревки используются очень редко.
Целеустремленным, размеренным шагом Валерий провел нас по Центральным столбам, по пути показывая скалы: Второй столб, Третий столб, Митра, Дед, Рукавички. Каждый пупырь имел свое название. Наконец мы преодолели небольшой подъем, и Валерий указал рукой на тридцатиметровый утес, состоящий из нескольких каменных плавников разделенных глубокими каминами. «Перья», — сказал он. «Это те самые?..» - обратилась ко мне Бритни, в ее голосе прозвучала интонация узнавания. Я ничего не ответил, я смотрел на широкий камин. Вблизи он казался еще более вертикальным и гладким, чем на фотографии. Ни трещинки, ни зацепки. В основание скалы была вмонтирована мемориальная табличка с именем Владимира Теплыха.
Множество раз в Соединенных Штатах я просматривал фотографии его падения. Я показывал их друзьям без какого-либо осуждения или восхищения, но всегда с трепетом. Вот здесь, на этом самом месте, он погиб. Здесь же сидели его жена и дети, и смотрели, как он падает. Смерть Теплыха стала для меня реальностью.
«ОЛЕГ ОТПУСТИ МОЮ НОГУ!» - вскрикнула Бритни. Никому не понравится, когда тебя трогает малознакомый человек, особенно, когда ты проходишь без страховки участок категории 5.8 на высоте 80 м над землей. Бритни остановилась на мгновение, чтобы понять, как пройти непростой участок на трении. Олег, который знал это место как свои пять пальцев, без суеты, но быстро обошел Бритни сбоку по заросшей лишайником скале и попытался мягко направить ее левую ногу на маленькую зацепку. В то время как другой столбист, Алексей, пытался передвинуть ее ногу на другой гладкий пупырек.
«No, no, OK, OK, OK, foot, foot, OK», - подсказывал Алекс. «Я сделала это! Я сделала это! Я сама залезла, без помощи!»- вскричала Бритни. Она никогда не срывалась в таких несложных местах, но, учитывая, что в ней всего 158см росту, она могла запросто потерять равновесие, когда эти двое парней подпихивали ее. В тот момент я ничем не мог помочь ей, так как шел зажатый между другими столбистами гораздо ниже. Один из них, Михаил, тащил на плечах огромный рюкзак с фото и видео аппаратурой. Если бы он упустил его, то наверняка сбросил бы со скалы всех лезущих следом.
В конце концов, Бритни вырвалась вперед и быстро пролезла оставшиеся пятнадцать метров по простым катушкам, после чего уселась подальше от края, в то время как русские подшучивали над ее испуганным видом. Давненько я не испытывал такого облегчения при выходе на вершину. Оказавшись на горизонтальной поверхности, я, наконец, успокоился. Тайга зеленым одеялом покрывала окрестные холмы. Создавалось ощущение, что мы попали в доисторические времена, и нет никакой цивилизации - одна только дикая природа.
ДАЛЕКО ВНИЗУ пожилая женщина только начинала подъем. На ней были старое потрепанное трико и вязаный свитер, волосы стянуты тугим пучком на затылке. На ногах странные резиновые изделия, такие же, как у Теплыха, привязанные тесемками наподобие балетных тапочек. Олег объяснил, что это галоши, традиционная обувь столбистов. Мягкая резина, из которой они сделаны, отлично держит на скале, отполированной за полтора столетия руками и ногами скалолазов. Долгое время Валерий лазил в галошах, пока несколько лет назад Олег не подарил ему пару настоящих скальных туфель — ядовито-зеленых Mad Rock Hookers старого образца. Пожилая женщина грациозно поднималась по скале, движения были выверены многолетней практикой. Я не мог представить себе, как она живет.
Неподалеку от нас горизонтальная трещина на высоте 70 м пересекала отвесную западную стену Первого столба. Через 15 м она траверсом выходила на небольшую полочку, затем поворачивала вверх и оканчивалась на вершине. Я спросил Валерия, как называется этот ход. В ответ он пошевелил пальцами, как бы играя на пианино. «Рояль?» - догадался я, расшифровав пантомиму Валерия, он утвердительно кивнул.
«Полезем?» — необычная щель привлекала меня. Валерий приподнял бровь и повернулся к Олегу, чтобы посоветоваться.
«Это очень хороший ход, - сказал Олег, - но отец думает, что не стоит сейчас лезть туда. Это очень опасно. Несколько лет назад молодой неопытный парнишка сорвался здесь. Обувь у него была неважная. К тому же щель была влажная после дождя. Короче, он разбился насмерть». Валерий проводил меня к подножию скалы, и показал мемориальную табличку. Такую же, как у Теплыха, только поменьше. На табличке были даты жизни. Это случилось семь лет назад, парню тогда было четырнадцать.
Валерий растопырил пальцы и провел руками по воздуху, словно он скребет ногтями по стене. Его лицо исказила гримаса.
Я не понял, что он имеет в виду.
Тогда Валерий указал вверх на щель. Отсюда я мог видеть странные полосы на протяжении всей стены. Я догадался, в чем дело, парень скользил по скале, и его пальцы оставили следы на лишайнике.
БЫЛ ВЕЧЕР, конец первого нашего дня на Столбах. Мы пили пиво возле домика, в котором Валерий поселил нас. Позади крыльца тропинка, извиваясь между деревьями, вела в сторону Столбов. Лес медленно погружался в темноту. Воздух был сырой и тяжелый. Я впитал в себя за один день максимальную дозу столбизма. Впечатления не укладывались в голове.
До распада Советского Союза Красноярск был закрытым городом. Сибирские масштабы (Красноярск находится в трех днях пути на поезде от Москвы) только усугубляли его изоляцию. Даже если столбисты знали о существовании альпинистских веревок и страховки, возможно, они были для них недоступны. Но почему же сейчас, когда железный занавес исчез, продолжает существовать традиция бесстраховочного лазания? Ведь теперь многие столбисты совершают восхождения в различных частях света. Я спросил Олега, используетли он столбистский стиль лазания в своих экспедициях.
«Нет. Конечно, в горах мы используем веревки», - ответил Олег таким тоном, словно объяснял очевидные вещи. Вконец сбитый столку, я задал Валерию и Олегу следующий вопрос: каким образом вообще возник столбизм? Почему красноярцы от мала до велика до сих пор выбирают этот стиль?
«Свобода», — с гордостью в голосе ответил Валерий. Он указал на большую полку в пятидесяти метрах над землей на восточной стене Второго столба. Там это слово было написано двухметровыми буквами.
«Эту надпись сделали в 1899 году, — сказал Олег, — она очень важна для столбистов, мы подновляем ее каждые два года».
Свобода? Вплоть до последних десятилетий российская история была историей тоталитарного государства. Для меня слово Сибирь было синонимом опустошения и безысходности.
«Свобода», - после долгой паузы повторил Валерий. На этот раз с удовлетворением и широкой улыбкой.
«COME, COME... SIMPLE!» - подбадривал Семен. В его взгляде было что-то безумное, улыбка сверкала золотом. Он только что проделал самый забойный трюк из всех, что мы видели до сих пор: спуск вниз головой без страховки. «Даже не думай об этом! - сказала Бритни безапелляционным тоном. Весь день ей казалось, что мой энтузиазм доведет меня до беды. — Этот парень сумасшедший. Ты не пойдешь с ним».
На протяжении двух дней Семен носился вокруг нас по катушкам, прыгал с камня на камень, показывал какие-то интересные, но очень рискованные ходы, сиял своими ослепительными зубами, выкрикивая два любимых английских слова: «Come! Simple!». Теперь мы с оглядкой следовали его указаниям, не лезть же в самом деле кверху ногами на семидесятиградусную скалу. Так легко было увлечься магией его движений. Я все это время следовал за столбистами, очарованный их беспечным лазанием, но все же я не был безумцем.
«Yes, yes... come!» - Семен магнезил ладони, продолжая меня подбадривать. Гладкая семидесятиградусная стенка резко обрывалась в стометровую пропасть. «Только он спускается здесь, - сказал Олег, - многие столбисты любят спуск вниз головой, но не в этом месте. Это делает только Семен».
Семен ловко заскользил вниз по скале, ладони он ставил на трении. Это был не спуск лазанием, а спуск плавным соскальзыванием. Я весь напрягся не в силах отвести взгляд.
Казалось, сейчас сила тяжести оторвет его ноги от скалы, и тело сделает кульбит в пропасть. Бечам щелкал затвором, и мне пришло в голову, что сейчас он, может быть, думает о том, что чувствовал фотограф, который снимал последнее мгновение лазания Теплыха.
На краю плиты, как только его голова повисла над пропастью, Семен ухватился за что-то и, маятником развернув свое тело, приземлился ногами на невидимую сверху полочку. Русские одобрительно улюлюкали. Бритни, Бечам и я завопили с облегчением.
«ОН СОРВАЛСЯ! - ЗАКРИЧАЛ Я. - Валерий упал! Он соскользнул!»
В пятнадцати метрах от вершины Второго столба под ударами влажного ветра Валерий неаккуратно поставил ногу на маленькую покатую зацепку и соскользнул. Ни вскрика, ни звука... он просто исчез из виду в направлении западной стометровой стены. Остальные, Бритни, Бечам, Михаил и Олег, находились на узком неудобном гребешке позади меня.
Я закричал опять: «Он сорвался!». Никто не ответил и не сдвинулся с места.
«Черт, черт, черт!» - я врезал рукой по скале. После этого я вернулся к остальным. В голове крутилась страшная мысль. Рядом со мной Бритни все повторяла: «Нет, нет, нет, нет...».
Олег подлез к катушке и заглянул вниз. «Валерий в порядке, - усмехнулся он, - заклинился в щели». Я оставил Бритни и вернулся к Олегу. Перегнувшись через край, я увидел Валерия десятью метрами ниже. Он поднимался по камину враспор. Выбираясь наверх, он поморщился от боли, на правой штанине проступила кровь. Валерий успокаивающе махнул рукой Бритни, показывая, что с ним все в порядке. Однако это было не совсем так. Каким бы он ни был бывалым столбистом, все же после десятиметрового падения этот мужественный 65-летний человек выглядел немного растерянным. Тучи сгустились над тайгой, деревья раскачивались на ветру. Я посмотрел вниз на спуск, который проходил по гребешкам и полкам. Валерий жестом предложил нам пролезть последнюю катушку, отделяющую нас от вершины. Она была несложной: несколько шагов на трении и затем простой финиш. Да, она была опасной, да, Валерий только что соскользнул, но все же мы могли сделать это. Я посмотрел на Бритни. Она не двигалась с места. Бечам тоже, у него в Аризоне остались жена и маленький ребенок. «Все хватит! — Бритни набросилась на меня. — Оно того не стоит. Ты упадешь и разобьешься, а я очень боюсь. Не будь идиотом!»
«Я не идиот. Ясно?! - огрызнулся я в ответ. — Оставь негатив при себе! Это же очень просто!»
Никто из нас прежде не ходил так много без страховки. После четырех дней лазания по катушкам неизвестной категории трудности Бритни была склонна преувеличивать опасность каждого восхождения. Я возразил, что ее жалобы подрывают нашу уверенность в своих силах, а кроме того смазывают удовольствие от лазания. И все же я понимал, что она становится все более взвинченной, потому что беспокоится за меня.
Валерий, Олеги Михаил молча смотрели на нас. Олег часто лазил здесь со своей женой Катей, подстраховывая ее и указывая зацепки. При этом он был совершенно спокоен. И вообще все, кого мы видели лазающими в одиночестве или вдвоем с близким человеком, были совершенно спокойны.
В конце концов, мы с Бритни успокоились, и она согласилась, что это место нам вполне по плечу. Бечам смотрел, как мы лезем, оценивая трудность катушки, и тоже последовал за нами со своим громоздким кофром. Даже Валерий полез по катушке, правда, на этот раз Олег по-столбовски подстраховал его, чтобы ноги не соскользнули. На вершине Валерий поведал нам, что он сорвался «всего лишь второй раз в жизни» за всю свою полувековую практику.
«Думаю двух раз вполне достаточно», - усмехнулся Олег.
Я НЕ ВИДЕЛ, КАК ПАРЕНЬ ПАДАЛ, - я слышал это: шорох скользящего тела, тишина, а затем глухой удар о землю. Две девушки, его спутницы, пронзительно выкрикивали сверху его имя. Несколько русских вскоре появились на месте падения и сразу начали звонить по телефону, объясняя что-то приглушенными голосами. В тридцати метрах от нас разбился человек, который пролетел семьдесят метров, сорвавшись на спуске со Второго столба, там же, где мы спустились буквально полчаса назад. Я был здесь просто зрителем. Его левая рука была неестественно вывернута, левая нога сломана в колене. Рубашка задралась, обнажая тело в темных пятнах внутренних кровоподтеков. Рядом валялся небольшой школьный рюкзак. На вид пареньку было не больше двенадцати лет. Он судорожно пытался вдохнуть, а Олег с товарищем пытались очистить его дыхательные пути. Он так и не пришел в сознание.
Бритни приблизилась. «Нет. Не подходи!» - крикнул я. Она не должна была видеть это.
Через десять минут, как будто бы легкий туман опустился сквозь листву деревьев, хриплое дыхание бедняги оборвалось. Парень был мертв.
Михаил повернулся и на ломаном английском сказал: «I am sorry. In Stolby... this is normal».
ВЕЧЕРОМ, после того как тело унесли, мы отправились в одну из старейших избушек на Столбах. Избы эти построены, как правило, прямо на скалах. Иногда они расположены на самом верху так, что приходится совершить восхождение, прежде чем попасть внутрь. Бревенчатый сруб может примыкать прямо к гранитной стене, которая является частью самого строения. Избушка, куда мы направлялись, угнездилась в скальном гроте на самом краю высокого обрыва.
Мы сидели вокруг длинного прямоугольного стола, прихлебывая горячий суп. В стопки была разлита водка. Что же это? Неужели путешествие закончено? Неужели глаза у меня такие же уставшие и опустошенные, как у Бритни и Бечама?
Столбисты переговаривались по-русски приглушенными голосами. Мне казалось, разговор шел о сегодняшнем происшествии. Шелестел легкий летний дождь. Избушка наполнилась запахом горящих в печи поленьев. Водка и суп медленно отогревали наши застывшие души. Столбист поднял стопку и сказал глухим голосом: «За Столбы». «За Столбы», — откликнулись сидящие за столом. В их голосах не было праздничной интонации, только глубокое самоутверждение.
Через некоторое время Валерий и Олег начали обсуждать планы лазанья на ближайшие дни.
ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ, когда Бритни, Бечам и Олег уже начали спуск, я в последний раз задержался на вершине Первого столба. Вокруг меня тусовалось еще человек десять. Позади дымил Красноярск, Енисей катил свои воды мимо одинаковых, скучных многоэтажек. В другой стороне, в двух часах ходьбы, были Дикие столбы. Одинокая цепочка куполов и башен вдали от людской суеты. Предыдущие три дня мы провели на Диких. Не было шумной толпы, никаких туристов, детей со школьными сумками. Скалы были сплошь покрыты мхом, тропинки узкие и запутанные. Как будто бы мы вернулись в середину 19-го века, в ту пору, когда люди только начинали лазить по Столбам. Здесь я сильней, чем где-либо, ощутил на себе мистерию этой нерушимой традиции столбизма. Каждую ночь с момента трагедии на Втором столбе меня преследовали кошмары с падающими людьми. Я никому об этом не рассказывал. Я не говорил Бритни, Бечаму или кому-либо из столбистов, что мне снится, как они умирают. Я видел их падения с различных точек, иногда со звуком, иногда в зловещей тишине. Во сне я не видел мертвых тел или лиц погибших. Они были размытыми, как на фотографии падения Теплыха. Я тоже срывался во сне, при этом я видел со стороны свое безжизненное тело, искалеченное и окровавленное, как у того паренька под Вторым столбом. Во сне я слышал звук удара об землю. Я слышал собственную смерть.
Столбы лежали передо мной, как затерянный мир, - смесь опасности и притягательной красоты, какой я не встречал ранее нигде. И все же лазить каждый день на грани срыва, как это делают столбисты, когда один твой неверный шаг ведет к смерти, - я не мог к этому привыкнуть.
Восемь дней хождения по краю этого было более чем достаточно. Сколько еще может продолжаться такое лазание? Как скоро на камнях появится еще одна табличка, теперь с датами моей жизни?
Валерий присел рядом и положил руку мне на плечо. Он глубоко вздохнул, как будто был расстроен тем, что мы уезжаем. Дома я буду беспокоиться о нем, буду проверять свою почту, чтобы убедиться, что он жив. В следующее мгновение Валерий поднял левую руку и обвел зеленый волнистый ковер, простирающийся до горизонта, с торчащими тут и там утесами.
«Столбы, - сказал он, подбирая английские слова, — is freedom». Думаю, я понял, что он хотел сказать. Эти двухметровые буквы на Втором столбе не были призывом к свободе, они были утверждением. Именно здесь, на Столбах, вдалеке от города красноярцы могли быть полностью свободными. Ни правительства, ни милиции, ни Гулага, ни страха - только свобода. Стометровые скальные купола свободы. Он на мгновение задумался, утвердительно кивнул и закончил: «Stolby is life».
Journal information